Года за два до второго обретения мощей преподобного Серафима православная Россия почувствовала приближение этого события. То здесь, то там приходилось слышать: «Тамбовский владыка знает, где мощи, но до времени молчит». – «Нет, это Нижегородский владыка все знает, и уже поехала к нему комиссия…» Так все напряженно ждали открытия мощей Преподобного, и никто из православных не сомневался в том, что оно вскоре непременно произойдет, потому что сбывались и будут сбываться все предсказания святого.
Как раз в это время мне довелось побывать в Дивееве, где, как говорил преподобный Серафим, четвертый удел Матери Божией, куда, как он предсказывал, перейдут из Сарова его мощи, что и случилось вскоре.
В самом конце июля, за три дня допраздника первого обретения мощей Преподобного, мне позвонила знакомая: «Мы завтра едем в Дивеево. Есть лишний билет. Поедешь?» – «Очень хочу поехать, но должна спросить благословения у своего батюшки. А где ночевать будем?» – «Да Господь не оставит». – «А обратный билет есть?» – «Нет, конечно, мы и едемте дня на три». Мне и хочется поехать, и все что–то страшно. Хотя, конечно, смешно: чего вроде бы бояться? Но уж всегда как-то страшно перед поездкой в святое место. Это враг смущает. Пришла вечером в храм, подхожу к своему духовному отцу, спрашиваю, как быть? Он говорит: «Поезжай, помолись». – «Смущаюсь, батюшка, где остановимся – не знаю, и обратных билетов нет, а ведь лето…» – «Ну, уж там – Преподобный…» – весело сказал батюшка, и как–то отодвинулись все сомнения.
Помолилась я Преподобному, и назавтра поехали. До Арзамаса в переполненном душном вагоне, на боковых верхних полках. Потом – в битком набитом автобусе по страшной жаре; Но ради Преподобного надо потерпеть. Раньше–то на богомолье вообще пешком ходили… И вот, благодарение Богу, 31 июля днем, прямо накануне дня памяти преподобного Серафима, мы были уже в Дивееве.
Дивеевский монастырь был ещё не действующим тогда и полуразрушенным. Но незадолго до нашего приезда здесь открылась маленькая, сколоченная самими паломниками и местными жителями деревянная церковка. Так что было где помолиться, слава Богу. И акафист прочитал местный молодой батюшка, и всенощную отслужил, а наутро и литургию, за которой привел Господь всем нам, многочисленным паломникам, со всей России, причаститься Святых Христовых Тайн.
Еще накануне, до акафиста, все паломники с молитвой «Богородице, Дево, радуйся» длинной вереницей прошли по тропинке, где прежде была Канавка. Эту Канавку начал копать сам преподобный Серафим. «Здесь прошли стопочки Самой Царицы Небесной», – говорил он. И когда придет антихрист, то всюду пройдет, а в Дивеевскую обитель пройти не сможет, потому что Канавка встанет до небес и не пустит его. По этой Канавке с молитвой должен пройти, во спасение, каждый паломник.
В самый день памяти Преподобного, после литургии, мы отправились из Дивеева к Серафимову источнику. День был солнечный, теплый. Мы шли босиком по песчаной дороге, по обеим сторонам которой стояли огромные сосны. Может быть, по этой же дороге ходили к своему батюшке Серафиму в дальнюю его пустыньку дивеевские сестры. На душе была такая радость, а вокруг – такая красота, что думалось: вот и в раю, наверно, так же.
У источника народу было много, ведь он – целебный. Вода–то живая, святая. Все пели тропарь Преподобному, и никто не хотел уходить от источника. Наконец, утолив свою жажду, вылив на себя едва ли не по ведру воды, наполнив водою банки и бутылки, мы отправились назад в Дивеево.
В Дивееве нас пустила на ночлег 80-летняя бабушка Настя, очень добрая, приветливая, с молодыми голубыми глазами. Мы и ей принесли водички с источника Преподобного. Самой-то бабушке ходить туда уже очень трудно.
– А знаете, источник–то лет пять назад засыпать хотели, – говорит нам бабушка Настя.
Сердца наши сжимаются: и эту радость враг злобный хотел отобрать у нас.
– Пришло от какого–то начальства приказание, – вздыхает бабушка Настя, – немедленно засыпать. А сын мой тогда на тракторе работал. Так вот его с напарником и послали засыпать. А он тогда неверующий был и все надо мной посмеивался. И поехал – засыпать так засыпать. Все равно. И вот подъехали они к источнику, а работать не могут, деталь какая–то у них там «полетела». Ну, напарник и говорит: «Ты оставайся тут, а я пойду за запчастью». Остался сын мой один, сидит на тракторе, тут вдруг откуда ни возьмись старичок к нему подходит. Старичок такой лицом миленький, согнутый, на палочку опирается, в холщовой длинной вроде как рубашке, пояском подпоясанной. Весь какой–то нездешний старичок. Старинный. Никогда он таких не видел. Лапотки на ногах и беленькие носочки с оборочками. Носочки с оборочками он особенно запомнил.
Старичок ему и говорит:
– Ты, Василий, не засыпай источник.
– Да как же я могу не засыпать, если начальство велело? Я ведь на работе. – И подумал про себя: «Имя мое знает, чудно».
– А все-таки ты не засыпешь, – сказал старичок. – И ушел, в лесу скрылся.
Вернулся напарник, запчасти он не нашел. Пришлось им вернуться ни с чем. Напарнику сын ничего не сказал, а мне рассказал. Я поняла, что это был не простой старичок, и пошла к матушке Маргарите, монахине. Она, после того как монастырь закрыли, на нашей улице живет. Ей все и рассказала. Она сразу говорит: «Это сам батюшка Серафим приходил свой источник защищать! Пойдем к твоему сыну!» Приходим. Она сразу показывает ему маленький такой старинный образок Серафимов: «Этот старичок к тебе у источника подходил?» Тот сразу узнал, обрадовался: «Точно, этот!» И тут–то он понял, кто к нему подходил. Испугался: «Мама, что же мне теперь делать?» А что делать? Преподобный сам все устроил.
Запчасти они искать не стали, другого трактора свободного не было, а через три дня пришла какая–то важная бумага из самой Москвы из Академии Наук вроде бы. Запретили трогать источник, сказали, что он им для науки нужен. Тот начальник, который хотел засыпать, говорят, сильно ругался, куда-то ездил, да ему вышел отказ.
Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас!
На следующий день мне одной надо было возвращаться в Москву, на работу. Никаких страхов и волнений ни о чем уже не было. В душе было светло и радостно, спокойно и тихо, как и должно быть у христианина. В сумке на плече – бутылка Серафимовой воды и книжка, даже хлеба на дорогу не пришло в голову купить. А сюда ехала, – как запасалась, все боялась чего–то. На вокзале в Арзамасе перед кассой никого не было. И это летом. Мне дали билет в купейный вагон, на нижнюю полку. И поезд отходил через 15 минут. Милостив ты, батюшка Серафим, к немощам нашим.
Из сборника «Пчелка», 1992 г.
