Майданы: наше время (очерк)

Церковь

Часть первая. Церковь.

Вступление

Зашел как-то к нам в фотосалон батюшка, который частенько раньше бывал с небольшими заказами: то что-то распечатать, то рамку купить. Потом батюшка этот заходить перестал, про него и не вспоминали, но, когда он вновь появился, узнали.

Появился он, чтобы распечатать за пару дней до этого пришедшие на нашу «электронку» снимки с пометкой «Фотографии из Полх-майдана для о. Александра».

Отец Александр, худенький священник со скромной внешностью, оказался клириком церкви в селе Полховский Майдан Вознесенского района нашей Нижегородской области. Двухпрестольный храм Рождества Христова и Рождества Богородицы не закрывался в лихие советские годы, а это уже казалось любопытным. И как-то само собою вышло, что я полусерьезно предложил ему снять фильм про село и про их уникальный храм. Батюшка вдруг горячо поддержал мою идею, сообщив, что он как раз недавно об этом думал. «Значит, есть воля Божья», – заключил отец Александр.

Поговорили и забыли, а точнее не забыли, а отложили на долгосрочную перспективу, как мне казалось. Но нет, в один прекрасный день новый знакомый позвонил мне и предложил приехать к ним в ближайшее воскресенье, так как в этот день будет возможность снять молебен на начало учебного года и венчание.

И вот, еще затемно, я мчу в сторону р.п. Вознесенское с полной сумкой съемочной техники на заднем сидении.

Роспись матрешек

I. Майданы

Надо сказать, что к поездке я готовился, не только укладывая в сумку арсенал объективов и камеру. По совету полх-майданского батюшки я прочитал пару статей о селе 60-х годов написания, посмотрел перестроечных времен фильм «Майданы» и еще полистал кое-какие материалы, попавшиеся в интернете.

Картина сложилась следующая. По преданию, село образовали ссыльные из числа восставших под предводительством Степана Разина донских казаков. Поскольку земля в окрестностях скудна и неплодородна, земледелие у них не заладилось. Чтобы не умереть с голоду, пришлось искать альтернативу. По некоторым сведениям, токарный промысел в село «завезли» из Сергиева Посада, оттуда же переняли технологии росписи деревянных изделий, как их тут называют, «тарарушек». Местные жители по сей день называют себя «майданы», вкладывая в это понятие некое превосходство над всеми прочими, свой особый характер. А характер у «майданов» и правда имеется. Например, в 1930-м году они с вилами и кольями отстояли у советской власти свою сельскую церковь, а когда со звонницы сняли-таки колокола, молодежь кидала в милицию камнями.

В советское время майданцы точить игрушки не перестали, и за это власти оклеймили народных мастеров «кустарями» и «спекулянтами», всячески препятствуя исконному промыслу: выставляли кордоны, не давая вывезти «товар», который расходился по всей огромной стране, отбирали честно добытую липу, облагали непомерными налогами. Попытки создать фабрику и превратить кустарное производство в промышленность ни к чему не привели: вольный характер полх-майданцев не укладывался в рамки, поставленные руководством.

Когда капитализм вернулся, мастера зарегистрировались как частные предприниматели и теперь исправно платят налоги. Промысел обрел небывалую популярность и разошелся по соседним деревням. Сейчас районные власти продвигают Вознесенское как родину матрешки, но, тем не менее, притока туристов туда пока не наблюдается.

Сельское утро

II. Утро

В качестве лирического отступления скажу, что я несколько лет снимал свадьбы, а потом бросил, и целый год только от случая к случаю кое-что фотографировал. То есть, браться за серьезное кино – это была в некотором роде авантюра. Но, обстоятельства сложились; видно, прав батюшка: Бог управил.

Воскресная служба, по окончании которой молебен для школьников и венчание, должна была начаться в восемь утра, поэтому мы с отцом Александром условились встретиться в храме в семь и отслужить еще и молебен перед началом всякого благого дела, чтобы Господь вразумил нас и помог снять хороший нужный фильм.

Было решено выдвинуться пораньше, чтобы поснимать деревенское утро, да с запасом на непредвиденные моменты, короче, вставать пришлось едва ли не в четыре утра.

Дорога прошла без приключений, приехал в деревню затемно. Наобум повернул по какой-то улице, машина чуть не на брюхе поползла по колдобинам, и через несколько минут впереди на синеющем небе показались очертания куполов. Оставив машину около храма, решил побродить по селу.

Полховский Майдан – село большое, но улицы не асфальтированы, после дождя везде сплошная песчаная «кися-мися». Отовсюду поют петухи. Встретилась какая-то чудная женщина с двумя большими сумками, которая увидев фигуру со штативом на дороге, боялась идти дальше, рассуждая вслух, не приведение ли я. Чтобы усилить эффект, я незаметно улизнул за угол, пока она наклонялась к своей поклаже.

Деревня потихоньку вставала, к пастбищу тянулись редкие коровки в сопровождении хозяев. Прошел пастух с кнутом в плаще ОЗК, с любопытством разглядывая меня с камерой.

Пролетел «жигуленок» с музыкой, развернулся, подъехал снова.

– Братан, ты че тут делаешь? – в машине сидели два поддатых молодых паренька с измятой полторашкой пива.

– Да вот, фильм снимаю про ваше село.

– Да ладно! – восхищенно сказал водитель. – Где покажут?

– Не знаю пока. Увидите где-нибудь.

– Смотри, если моей «четверки» в кине не будет, я тя найду! – пригрозил водитель, и, слегка смутившись своей грубости, завертел стеклоподъемник. – Отвечаю! – Добавил он из-за поднимавшегося тонированного стекла.

Надо двигаться к храму.

Старинный иконостас

III. В храме

Внешне храм выглядит, как и многие сельские церкви – продолговатое здание «корабельного» типа, большой барабан с куполом с восточной стороны и башенка-звонница у главного входа. Примечательна разве что роспись на фронтонах, изображающая с боков Рождество Христово и Богородицы, а над входом – Воскресение Христово. Вход по сторонам охраняют ангелы со свитками, в которые заносятся имена входящих в храм и стоящих в нем со благоговением, как гласят надписи.

Когда мы общались с батюшкой, и я предположил, что у них должно быть старинное убранство в храме, он с некоторым сожалением сказал: «Да, старинное, но все в таком состоянии…» Но зашедши в храм, я невольно ахнул. Ощущение было такое, что я вдруг попал в девятнадцатый век (а может, раньше?). Кругом были иконы дореволюционного письма, чеканные оклады, как на бабушкиной божнице, старинная деревянная резьба и хоругви с подпорками, как на литографиях.  На стенах сохранились несколько наивные росписи самобытных сельских художников. Выкрашенные бронзовой краской резные элементы местами поотвалились с голубого иконостаса, но он ничуть не терял от этого своей прелести. Во всем чувствовалось, что облик храма, до которого не дотянулись варварские руки безбожников, сохранился в своей старинной первозданности.

Бабушка-церковница

Бабулька-церковница с добрыми глазами зажигала лампадки. Батюшка вышел из алтаря, и мы втроем встали на молитву.

–  …О еже благословити доброе намерение рабов Своих иерея Александра, Павла, всего клира храма сего и всея майданския веси… действом и благодатию Пресвятаго Духа, Господу помолимся…  –  раздавалось в пустом храме.

Как рассказали мне позже, храм один раз обворовали, украв несколько икон. Потом от владыки (храм причтен к Выксунской епархии) пришло распоряжение об установке охранной сигнализации, а пока она не установлена, было предложено сдать ценности в епархию. На такое сельчане, ревниво оберегавшие свои святыни, пойти не могли, и потому добровольно организовали дежурство в храме. Дежурили семьями, по очереди, пока не нашлись деньги на установку охранной системы. Отец Александр, которому тоже довелось ночевать в свою смену в храме, рассказывает о необычайной благодати, которую ощущал там во время дежурства. «Сподобил нас Господь такой милости», – добавляет священник.

Наше молебствие окончено, народ подтягивается на исповедь. Необычайно много детей, а я думал они придут только на молебен. Нет, стоят все на исповедь, а значит, и на причастие, вместе со взрослыми.

Служба прошла легко и быстро. Немного вразлад поют певчие – почти старушки – но это только добавляет милой провинциальной прелести. Наверное, так и пели всегда, «спокон веку», как говорят майданцы, в этом старинном храме. А может, и нет, может, раньше, когда русский народ не делился на «верующих» и «неверующих», знавал клирос молодых голосистых певчих, ведь богата же Русская земля самобытными талантами!

К Причастию подходит очень много детей и подростков. «Вся школа», – подумалось мне.

Служим молебен. В время чтения Евангелия о том, как к Иисусу Христу приносили детей для благословения, ученики трогательно сбились в кучу вокруг батюшки и склонили головы под Книгу.

Вообще, как я понял, у майданцев существует множество исконно своих традиций,  благочестивых и суеверных, порой наивных, которыми они дополняют церковные обряды, да и вообще разнообразят свой быт. Традиции эти – неотъемлемая часть их достояния, их передаваемой от поколения к поколению устной летописи, этакая черта общего характера, как и матрешки, и отстоянная церковь, и постоянные конфликты с властями. К слову сказать, предание у них хранится крепко, и даже улицу, именованную властями в честь вождя мирового пролетариата, они по сей день называют «Микитов порядок», в честь в незапамятные времена положившего ей начало ссыльному Миките.

77

Школьники подходят к кресту. Настоятель кропит каждого святой водой. Дети смешно морщатся от прохладной воды, одна девочка даже взвизгнула от неожиданности. Старшеклассники держат себя более солидно.

Я задумался о том, что сейчас Православие, да и религия вообще непопулярна среди молодежи. В церкви редко увидишь подростка в возрасте 14-20 лет. А тут – столько их, да ведь не просто свечку перед экзаменом поставить, а отстояли службу, исповедались, причастились! Откуда это?

Ответ тут же возник. Да они просто не могут не ходить в храм, который их бабушки и дедушки отбивали у власти (посадили даже некоторых тогда)! Это их собственный храм, это часть их жизни, и все важные события проходят через него, заверяются Божьим благословением. Это отголоски былого народного благочестия, за которое Русь непременно называлась Святой. И за то Господь помогает простым труженикам: Полховский Майдан – второе по величине село в районе (после райцентра) и, как говорят, самое богатое. Помогает Господь и церкви. Нет там «городского» шика, как во многих современных храмах, но все, что надо, по молитвам прихожан, подается. Подлатали полы, поправили обветшавший иконостас, местный мастер обновил оклады у икон.

После службы к батюшке подошли благодетели из местных состоятельных граждан и предложили отремонтировать здание, где проходят занятия воскресной школы.

Поминки

IV. Поминки

По окончании службы отец Александр сообщил, что сегодня исполняется девять дней умершей певчей, и нас пригласили на поминки. Дочь покойной, уже немолодая, продолжает дело матери и тоже поет на клиросе. Пара, которая должна была венчаться, задержалась, и таинство перенесли на «послеобеда».

Поминали в большой комнате, которая, от большого количества народа казалась все же тесной. Домочадцы толпились на кухне, за длинным столом сидели гости, в основном, бабушки. Церковному причту накрыли отдельный столик на семь персон, включая меня.

Столик наш ломился от всевозможных закусок: фаршированные перцы, котлеты, курица, хололдец… «Какие хорошие поминки», – подумалось мне – «Никакой тебе бесконечной смены блюд, которые обязательно надо съесть, бери себе, что хочешь и поминай – шведский стол». Время было к двум, и усыпленная нешуточным голодом бдительность не заметила, что батюшка скромно ковырял дольку форели, а соседки-бабушки почти не домогаются, заставляя съесть вот это, и еще вот это, как это обычно бывает…

Я перепробовал по кусочку кажется все, что стояло на столе, и уже было блаженно отвалился к спинке с набитым животом, как тут начали заносить блюда: окрошку, картошку с мясом, жирные щи, лапшу, пшенную кашу, кисель… Все ели из общей чашки, а нам с батюшкой – из уважения, конечно – накладывали по почти такой же индивидуально. Я, хоть и понимал безуспешность этой затеи, но все же пытался оправдываться, что мне уже больше некуда.

– А ты разъедайся! – отрезала Вера, дочь усопшей.

– Я тут книгу читаю, – выступил в нашу защиту батюшка. Его тоже осаждали соседки. – В которой написано, что грядут последние времена, и особенно трудно придется тем, кто привык к роскоши и обильному питанию…

– Батюшка, потом покалякашь! – перебила бабушка в черном платке. – Ешь-а ты, вон какой худенькай!

Чтобы перевести разговор, мы попросили рассказать о новопреставленной. И наши бабульки, дополняя друг друга, рассказали нам нехитрую историю.

В молодости у Насти в доме случился пожар, от ожогов скончалась шестилетняя дочурка. После этого случая молодая женщина стала постоянно ходить в церковь. Сначала читала псалтирь, а потом и петь научилась.

– Стали ее приглашать на крылость, – рассказала одна из бабушек. – Она как соловей пела, весь хор вела! Сперва-то у нас большой был хор. – Значит, мои предположения подтвердились. – Ноты все знала, талант у ней был.

– Отец-то когда помер, нас шестеро осталось у ней. – Говорит дочь, – Самому младшему три месяца было, а старший в восьмом классе. Тридцать четыре года ей было тогда.

Открывалась нам бесхитростная история простой русской женщины, труды которой кажутся нам сейчас просто непосильными.

– В поле ходили серпами жать, ноши носили – скотину-то надо было кормить. (И при всем этом еще и пела на клиросе). А мы в храм не ходили, у нас в школе же кресты снимали, мы и стеснялись матери, и ругались с ней. А вот теперь тоже пришли, ее молитвами.

Оказалось еще,  что Анастасия – это та бойкая женщина из фильма, который я давеча смотрел, готовясь к поездке. Ее рассказ, а особо интонация и голос, почему-то запомнились больше всего. Значит о том, что она красила игрушку и колесила с ней, как и все майданцы, по Советскому Союзу, даже не упоминают, это как само собой разумеющееся. Как дышать, есть, пить.

Молимся после трапезы. Упокой, Господи, душу усопшей рабы твоей новопреставленной Анастасии!

Венчание

V. Венчание

После поминок мы снова в храме. Пока ждали пару, тетушки показали мне икону, в которую стреляли. Руки и лик Божьей Матери сплошь в дырочках от дробин.

– Тихон стрелял, а потом вот батюшкой у нас стал. А один у нас по воде иконы пускал, а на следующий день у него сын в комбайн попал, и – насмерть.

Меня раздирает любопытство, но рассказывать уже некогда. Подъехали молодые. Обещают, что расскажет подробно обо всем Иван Грачев, местный хранитель преданий и мастер-резчик по дереву.

Молодые наши совсем молоденькие, приехали в сопровождении родителей. Ведут себя как-то настороженно – наверное, волнуются. Батюшка проводит венчание, говорит напутствие. Выносит из алтаря большую просфору, вручает новобрачным.

Бабушки просят батюшку проводить молодоженов до машины – опять традиция. Все выходят, хор дорогой поет тропарь «В Рождестве девство сохранила еси…» Все выходят на крыльцо. Льет дождь. Молодые одаривают батюшку увесистым пакетом, и пакетом поменьше – хор. Отец Александр несколько раз благословляет крестом в след прыгающих между луж молодых и гостей.

Батюшка, когда мы еще ехали по ухабистой улице на поминки, рассказывал, что когда он познакомился со здешними людьми, ему показалось, что он их знал и любил всю жизнь. То же чувствовал сейчас и я.

– Еще приедешь чай к нам? – спрашивает Вера.

– Я бы хотел в будний день, чтобы поснимать, как тарарушки делают.

– Ой, да мы и в воскресенье со службы приходим да работаем. У нас все игрушку точат. Только у кого здоровья нет, да лодыри. Да деньги вот куда-то уходят. То липу закупить, то для дома что-то купишь. Вон платье невесте купили за 28 тыщ.

«Интересно, как цена платья стала достоянием общественности?»  подумалось.

– Но оне богаты, могут себе позволить. А отчего богаты? Оттого что трудятся. У нас кто трудится, тот и богатый, а бедные да в долгах – только лодыри. – Заключила женщина.

Съемки было решено на сегодня закончить, и так впечатлений хватает. В дорогу батюшка дал мне целую сумку всякой снеди, и трехлитровую банку молока.

– Банку вернешь! – предупредил он. – Ну, с Богом!

Полх-Майдан

Продолжение следует.

Павел Сушков / «Дивеево Сегодня»

Оценить

Один комментарий к этой записи

  1. Марина Маковецкая

    Хотелось бы узнать почему эти фотографии опубликованы без моего согласия? Я являюсь их автором. С Павлом Сушковым никогда не встречалась. Фотографии отправляла Отцу Александру просто на память и не более того.

     

Добавить комментарий для Марина Маковецкая Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.